Не успел Орион отойти от границы и на сотню шагов, как бледно-голубые вершины Эльфийских гор пропали из вида, так как их немеркнущие пики были скрыты плотной темнотой земного вечера, сгущавшегося над полями, которые мы хорошо знаем. Он шел домой в этой темноте со своими гончими, и ни одна овчарка не охраняла стада на кишащих волками пустынных нагорьях так надежно и не собирала овец такой тесной группой, как Лурулу собирал свору. Он появлялся то слева от нее, то справа, то сзади и, в зависимости от того, куда направлял свои стопы нарушитель порядка, мог даже перепрыгнуть через всю стаю, мгновенно оказываясь там, где требовалось его участие.
Они шли долго, и вскоре над их головами загорелись в вышине россыпи удивительных земных звезд. Лурулу то и дело задирал голову, чтобы полюбоваться на них, как некогда делали это все мы. Однако большую часть времени его внимание оставалось приковано к гончим, так как теперь тролль оказался в мире Земли и не мог не озаботиться здешними делами. Ни разу не случилось так, чтобы замешкавшийся пес не отведал кнута Лурулу. Кнут с резким хлопком опускался на нос или на кончик хвоста ослушника, и тогда в воздух взлетали щепотка пыли, несколько рыжеватых волосков или вырванных из кнута волокон. Пес взвизгивал и спешил нагнать свору, а все остальные знали, что направленный твердой рукой удар снова попал в цель.
Уверенность в обращении с кнутом, меткость удара и даже определенное изящество обычно приходят к человеку, который посвятил ремеслу доезжачего целую жизнь, то есть примерно двадцать лет постоянных упражнений.
Иногда это искусство практикуется в семьях, передаваясь от отца к сыну, и это намного лучше и эффективнее, чем годы тренировки. Но ни многолетняя практика, ни вошедшая в плоть и кровь привычка к кнуту не дают такой меткости, какую может дать магия. Взмахи кнута Лурулу, столь же быстрые, как рефлекторный поворот глаза, и удары точно в намеченное место, такие же прямые, как взгляд в упор, несомненно, не имели ничего общего с нашей Землей. Хотя постороннему человеку могло показаться, что кнут трещит и хлопает точно так же, как и в руках обычного охотника, все собаки на собственных шкурах убедились, что Лурулу владеет им со сноровкой, превосходящей человеческую.
Когда Орион стал спускаться со своими гончими и со своим новым доезжачим в долину, над которой, поднимаясь из труб, уже вставали ранние дымки, в небе появились первые признаки рассвета. Пока они шли по улице, с обеих сторон им подмигивали вспыхивающие в окнах огни, однако, когда они наконец добрались до пустых собачьих вольеров, в селении все еще властвовали ночной холод и тишина. После того как гончие свернулись клубочками на своих соломенных подстилках, Орион нашел место и для Лурулу. Он поселил его на заброшенном чердаке, где валялись лишь пустые мешки и несколько охапок сена да дремало на стропилах с полдюжины голубей, не захотевших вернуться в голубятню на крыше. Орион оставил тролля, а сам отправился к себе в башню, отупев от недосыпа и голода. Чувствуя усталость, о которой он наверняка даже не вспомнил бы, если бы удалось найти единорога. Впрочем, болтовня тролля, которого он повстречал у сумеречной границы, наверняка напугала этих осторожных животных, сделала дальнейшее ожидание бесполезным.
Молодой лорд заснул, но троллю на чердаке не спалось. Он долго сидел на охапке соломы и наблюдал, как течет время. Сквозь трещины в рассохшихся ставнях ему было видно движение звезд по небосводу. Потом он заметил, что звезды поблекли, а еще некоторое время спустя обратил внимание, как набирает силу совсем иной свет, и стал свидетелем удивительного чуда — восхода солнца. Лурулу исследовал полутьму чердака, наполненную воркованием голубей, и некоторое время потешался над их беспокойными повадками, в то время как его чуткие уши ловили шорох и возню других птиц в ветвях соседних вязов, шаги людей, бредущих ранним утром на работы, голоса коров и лошадей, тарахтенье повозок и многие другие звуки. Все они дышали одним — переменами, которые принесло с собой утро, и Лурулу обрадовался, что попал в край перемен. Да что там долина — вся Земля непрерывно менялась! Гниение досок, из которых был сколочен чердак, рост мха на штукатурке стен, тление мусора в щелях пола — все пело одну и ту же песню о переменах, которых не избежит ничто.
Тролль сначала подумал о вековом спокойствии, хранящем красоту Страны Эльфов, а потом и о своем племени, гадая, что бы сказали его сородичи если бы увидели Землю…
Голуби в панике слетели со стропил, напуганные раскатами громкого смеха Лурулу.
Глава XXIII
ЛУРУЛУ НАБЛЮДАЕТ СУЕТУ ЗЕМЛИ
День клонился к закату, а Орион все еще спал. Умаявшиеся вчера гончие тихо лежали в вольерах, равнодушно поглядывая вокруг, а ходьба же людей внизу и громыхание их телег не имели к Лурулу никакого отношения. Он начал чувствовать себя одиноко. Другое дело — лесистые долины, где обитают бурые тролли; там их так много, что никто не чувствует себя одиноким, и все как один сидят смирно и наслаждаются либо красотой Страны Эльфов, либо собственными нечестивыми мыслями. Лишь в редкие моменты, когда зачарованная страна просыпается и выходит из состояния естественного покоя, над полянами разливается их веселый смех. Тролли в волшебной стране были не более одинокими, чем кролики в своей колонии на укосине солнечной луговины. Но в полях Земли находился только один тролль, и было ему грустновато.
Заметив открытую дверцу голубятни, Лурулу заинтересовался. Она располагалась футах в десяти от двери сеновала и футах в шести выше нее. На сеновал вела лестница, прибитая к стене железными скобами, однако между чердаком и голубятней никаких ступенек не сколотили, скорее всего, для того, чтобы этим путем не лазили кошки. Но главное — из распахнутой дверцы голубятни доносились воркующие звуки жизни, которые и привлекли внимание одинокого тролля.
Прыжок от одной двери до другой был для Лурулу парой пустяков, так что он приземлился в голубятне, даже не утратив гримасы своего обычного нахального дружелюбия на лице. Однако испуганные птицы ринулись к своим окошкам в такой панике, что едва не оглушили его хлопаньем крыльев, и в считанные секунды тролль снова остался один как перст.
Оглядев голубятню изнутри, Лурулу сразу же решил, что здесь ему нравится. Больше всего ему пришлись по душе многочисленные следы кипящей здесь жизни: почти целая сотня, полочек-гнезд из сланца и известки, тысячи перьев и острый запах плесени. Старинная простота и спокойствие сонной голубятни показались Лурулу почти родными, а огромные, забитые пылью паутины, затянувшие углы, лишь добавляли ей уюта. Правда, тролль не знал толком, что это такое, так как никогда не видел паутины в Стране Эльфов, однако это не помешало ему по достоинству оценить изящество и мастерство, с которыми она была сплетена.
И действительно; почтенный возраст старой голубятни, затянутые паутиной углы, отставшая штукатурка, обнажавшая красный кирпич стен, подгнившая дранка на потолке и неструганые, рассохшиеся доски пола придавали здешней сонной атмосфере некоторое сходство с вечным покоем Страны Эльфов. Однако и под голубятней, и вокруг нее Лурулу то и дело замечал нарастающую суету земного дня. Даже лучи солнца, попадавшие сюда сквозь круглые вентиляционные отверстия и ложившиеся на обшарпанную стену, чуть заметно двигались.
Снаружи послышалось хлопанье крыльев и цокот коготков по сланцевой черепице крыши — шум возвращающейся голубиной стаи, однако забираться внутрь птицы не спешили. Лурулу, бросив взгляд в один из летков, увидел на расположенной чуть ниже крыше ближайшего сарая большую тень голубятни, по коньку которой носились из стороны в сторону суетливые тени птиц.
Полюбовавшись старым седым лишайником, покрывавшим большую часть нижней крыши, на сером фоне которого очень красиво выделялись аккуратные желтые пятна более молодого лишайника, Лурулу стал прислушиваться. Где-то шесть или семь раз крякнула утка, потом раздались шаги человека, пришедшего в стойло внизу, чтобы вывести лошадь. Сонно тявкнула только что проснувшаяся дворняга, с неистовым криком пронеслись высоко в небе спугнутые кем-то галки, гнездившиеся на башне замка. Проследив за их полетом, Лурулу неожиданно заинтересовался низкими кучевыми облаками, которые быстро плыли над вершинами далеких холмов. Потом его отвлекли крик дикого голубя, скрывавшегося в густых ветвях ближайшего дерева, и голоса нескольких мужчин, которые прошли прямо под голубятней. Некоторое время спустя Лурулу к своему огромному изумлению вдруг заметил то, на что в его прошлый визит на Землю было просто недосуг обратить внимание. Оказывается, здесь даже тени домов двигались, и пока тролль прислушивался и глазел по сторонам, тень голубятни, в которой он сидел, чуть-чуть переместилась по крыше внизу, закрыв своим краем самое большое и красивое пятно молодого желтого лишайника.